Болезнь можно победить - заведующая онкогематологии №1 о лечении юных пациентов в Приморье

Человечество достигло небывалых высот в развитии технологий. Мы научились эффективно бороться с вирусами, и теперь они уже не вызывают такого страха, как раньше. Однако, несмотря на все достижения медицины, рак остается одной из самых серьезных угроз для людей. К сожалению, в отличие от гриппа, рак не имеет надежной профилактики, и даже самое тщательное наблюдение за своим здоровьем не гарантирует защиту от этой страшной болезни. Многие уже столкнулись с ней и сражаются со злокачественным заболеванием с невероятной силой и мужеством. Особенно трагично, что рак не щадит и детей. Иногда болезнь возникает еще до их рождения.

Чтобы поддержать тех, кто борется с онкологическими заболеваниями, 4 февраля отмечается Всемирный день борьбы против рака, а 15 февраля — Международный день детей, больных раком. В преддверии этих важных дат корр. ИА PrimaMedia встретилась с заведующей отделением онкогематологии №1 с палатой реанимации и интенсивной терапии, детским онкологом Краевой детской клинической больницы №1 Мариной Постойкиной. В октябре она была удостоена звания победителя профессионального конкурса "Серафимовский врач" (18+). Кто лучше неё может рассказать о детской онкологии? Эта смелая, стойкая и удивительная женщина поделилась своими знаниями о существовании "детского рака" и возможности развития онкологических заболеваний внутриутробно, объяснила, почему рак — не приговор, а также рассказала о новых методах лечения детей со злокачественными заболеваниями.

— Существует ли понятие "детский рак", или он для всех одинаков?

— Вы знаете, "детский рак" это такое понятие, которое включает в себя общее понимание злокачественных заболеваний. У детей, как правило, такого рака, как у взрослых, которым ставят этот диагноз, не бывает. Детские злокачественные заболевания — эмбриональной, незрелой природы. Мы не говорим "детский рак", мы сообщаем, что у ребенка имеется злокачественное новообразование от какой-то системы. Например, лимфоидной или костной. Раки бывают крайне редко, к примеру, рак щитовидной железы.

Чаще всего, рак, конечно же, удел взрослых. Мне кажется, когда ты произносишь ребенку и его родителям при постановке диагноза "рак", это сильно удручает. 

— Каковы особенности течения и развития онкологии у детей?

— Как правило, дети к нам поступают уже в развернутом состоянии болезни. Первоначально они приходят к педиатрам под масками различных заболеваний. Обычно это инфекционные заболевания. Например, ОРВИ, пневмония, интоксикационный синдром. Когда специалисты понимают, что что-то идёт не по плану, под маской общего системного заболевания начинается общее обследование. И уже оно выявляет у ребенка неопластический процесс злокачественного характера. Этим и отличается детская онкология от взрослой патологии.

— А какими видами онкологии чаще болеют маленькие пациенты?

— Чаще всего у детей, конечно же, лимфопролиферативное заболевание (лимфомы, лейкоз — прим. ред.). Оно возникает на фоне какого-то физиологического дефицита. Заболевают дети, в основном, в период декретированных сроков. Это период новорожденности, возраст 3-10 лет, подростковый период, когда идет психологическая перестройка. На втором месте идут опухоли головного мозга.

— Есть миф, или не миф, что растущий детский организм будто бы помогает раковым клеткам делиться быстрее. Это так? И какие "аргументы против рака" есть у детского организма?

— Это миф. Детский организм ни в коем случае не помогает развитию рака и не способствует этому. Если бы это было так, заболевших детей было бы гораздо больше. Среднестатистическая цифра это 12−13 заболевших детей на 100 тысяч населения. Другое дело, что в детском организме дебют болезни может очень быстро развиваться. Еще вчера мама предполагала, что ребенок здоров, завтра заболевание дает о себе знать. У детского организма больше компенсаторных функций. Опухоль может развиваться быстрее, но сам детский организм не способствует раку.

— Из-за агрессивного информационного фона многие родители тревожатся, что страшные диагнозы повсюду, начинают присматриваться к своим детям и чрезмерно их обследовать. Что на самом деле должно насторожить взрослых в поведении и самочувствии ребенка и к какому врачу идти сначала? Каков механизм установления диагноза?

— Родители всегда тревожатся. Когда ребёнок рождается, у них начинается родительская опека. Это нормально.

Нужно быть настороженными, если здоровый ребенок в течение какого-то промежутка времени стал без причины очень быстро уставать, возникла непонятная бледность кожных покровов, рвота, увеличение объемов живота. Родители иногда думают, что ребенок просто поел и не трогают живот. На самом деле они должны тактильно трогать детей, обращать внимание на боли в костях и высыпания на коже. Лучше в этой ситуации перестраховаться, чем пустить все на самотёк.

 Но маме с папой стоит отгонять от себя преждевременный страх. Это важный момент.  И, если врач предполагает у ребенка злокачественное заболевание, он должен правильно донести это родителям.

— Но первоначально родители должны обратиться со своими наблюдениями к педиатру?

— Да, родители должны первично прийти к педиатру. Но бывает, что он в силу своей загруженности не может уделить на приеме столько времени, как узкий специалист. Тогда нужно найти возможность дополнительно записаться к врачу узкого профиля.

— Все говорят, что главное выявить рак на ранней стадии, тогда больше шансов. Вот женщины ходят к маммологу, пожилые тоже постоянно наблюдаются у специалистов. А какова профилактика рака у детей?

— Это очень философский вопрос — профилактика рака. На самом деле выявление злокачественных заболеваний у детей — это осмотр врачей-педиатров в декретированные сроки. Родители должны проходить обязательно осмотр тогда, когда это положено по физиологическому развитию ребенка, и ни в коем случае не отклоняться от рекомендованных педиатрами или другими узкими специалистами обследований. Минимальные ультразвуковое или клиническое обследование на уровне амбулаторно-поликлиническом — это все-таки момент, когда мы можем увидеть раннюю стадию заболевания. Пусть это будет лишь подозрение и впоследствии страшный диагноз мы исключим. Лучше провериться, чем упустить момент.

Некоторые родители посещают платные клиники и параллельно ходят в государственные, а некоторые вообще не ходят. Они приходят, например, уже с четвёртой стадией. Мы начинаем изучать всю историю наблюдения ребёнка и в том числе оцениваем анамнез заболевания и семейный анамнез. Выясняется, что ребёнок уже давно болен. Спрашиваем, где вы были, где осмотр педиатра. "Ну, а зачем ходить?" Это ответ на то, что должна быть настороженность как у родителей, так и у детей.

Это не профилактика, но это шанс на то, что дети к нам будут поступать на более ранних стадиях болезни. Дети, как правило, поступают уже на третьей-четвертой стадиях заболевания. Первая-вторая — крайне редко. Опухоль может сидеть очень долго и не давать о себе знать. Потом выясняется, что родители не ходили с ребенком на плановые осмотры и не обследовались.

Как таковой профилактики детского онкозаболевания нет. Бывают даже супер семьи, в которых всё патологическое исключено и созданы комфортные условия. Но, возникает какая-нибудь спонтанная "поломка" у ребёнка, и он заболевает. Когда оцениваешь историю развития наших детей, находящихся под наблюдением детских онкогематологов, карточки у них тонкие. А почему? Потому что они редко болеют, и все радуются этому и не ходят к врачам. Иммунитет у детей хороший, но в пики возрастного развития не справляется, и возникает заболевание. Необязательно злокачественное. Оно может быть системное или ревматоидное.

Ребёнок получает стрессовую ситуацию, и иммунитет срывается. Это могут быть проблемы в школе, экзамены и даже поступление в детский сад... Не важно, на чём споткнулся иммунитет.

— А как вы относитесь к идее генетического исследования, и, если есть риски (соответствующие генные мутации), что рекомендовано делать?

— Знаете, идея рутинного генетического исследования мне кажется невоплотимой в жизнь. Оценивать анамнез — работа педиатра. Он узнает семейную историю, когда собирает первичный анамнез при рождении ребенка. Если где-то в семье есть злокачественное образование, или были дети с заболеваниями, которые действительно могут иметь природу наследственности (ретинобластомы или нейробластомы), можно предположить, что ребенка нужно обследовать на предрасположенность к развитию онкопатологии. Пока ребенок не заболеет, его генетическое обследование не нужно.

Обследовать генетически на наследственные заболевания — работа врачей, как гинекологов, так и педиатров. Они оценивают семейный наследственный анамнез. Когда ребёнок заболевает любыми видами опухолей, они обязательно исследуются на цитогенетическом и молекулярно-генетическом уровнях. Это позволяет узнать, к какой группе риска относится данная болезнь.

Если ребенок часто болеющий, тогда его нужно обследовать на первичное иммунодефицитное состояние, чтобы выяснить, почему он так часто болеет. Вообще дети должны болеть. Неболеющие дети — это плохо. Но просто так их обследовать на генетику никто не будет. Только, если есть такие предпосылки.

— Анджелина Джоли, узнав о том, что у нее высокий риск развития опухоли, удалила молочные железы и яичники. А как быть в детском возрасте?

— Анджелина Джоли, конечно же, сделала это уже в зрелом возрасте. Уже предполагая свой анамнез, прожив полную жизнь, родив много детей, приобретя себе уже статусность, она может это сделать. Просто так в маленьком возрасте этого делать нельзя. Ребенку нужно полноценно расти и жить. Но, если ребенок заболел герминогенно-клеточной опухолью, тогда совместно детские онкологи и гинекологи определяют риски удаления яичника. Это все очень взвешено, а просто так никогда ничего не уберешь.

— Поговорим о будущем. Есть ли надежда, что пренатальное и перинатальное тестирования помогут предвидеть рак?

— Надежда всегда есть. Сейчас с раннего возраста пренатальное исследование проводится на наличие любых наследственных заболеваний. Обязательно нужно ультразвуковое обследование, потому что пренатально доктора уже видят изменения у плода. Например, наличие объемного образования в надпочечнике или со стороны печени. Тогда мы уже знаем, что этот ребёнок родится с патологией и будет направлен на обследование и лечение. Как правило, мы отправляем таких детей в федеральный центр.

— Какие основные принципы организации медицинской помощи детям с онкологическими заболеваниями в Приморском крае?

— Вот уже в течение 33 лет существует наш краевой детский онкогематологический центр, в который включены четыре мощных структуры. Это отделение онкологии, сейчас мы называемся онкогематология №1 и № 2, где лечат лейкозы и солидные образования. Второе подразделение — отделение гематологии, где лечат доброкачественное заболевание крови и апластические анемии. Также сюда поступают дети, получающие терапию после трансплантации, и с иммунодефицитными состояниями.

Первично информация про ребенка попадает в кабинеты амбулаторного приема врача-детского онколога и врача-детского гематолога. Функции их не просто в диагностике первичных заболеваний, но и в наблюдении детей до 18 лет. Эти доктора выполняют достаточно большой пласт работы.

Четвертое подразделение — отделение восстановительного лечения. Когда дети уже закончили всю интенсивную терапию, здесь они получают лечение, направленное на восстановление утраченных функций иммунитета.

— А чем болеют дети? Я имею в виду, любой вид рака может настичь ребёнка, или всё же какие-то обходят их стороной в силу возраста, физиологии? 

— Вид рака может быть любой. За прошедший год через отделение онкологии прошли 44 первичных пациента. Это среднестатистическая цифра, которая может быть больше или меньше из года в год. К сожалению, актуальность детской онкологии ни в коем случае никуда не денется. И из этих 44 случаев 16 пациентов — это острые лейкозы, восемь — со злокачественными лимфомами различных видов. Три пациента — опухоль головного мозга различных локализаций. Еще три — опухоли костей. Есть в этом году опухоль глаз — ретинобластома — у трех пациентов, опухоли нейрогенной природы — нейробластомы; опухоли почек, герминогенно-клеточные — опухоли яичников или грудной клетки. Без разницы какой локализации опухоль, устанавливается гистология и определяется лечение.

Отличие этих опухолей от взрослых в том, что они незрелые, но более благодарны лечению. Когда к нам попадает пациент, а с ним и родители, они начинают впадать в определенную панику, шок. Я стараюсь на первых этапах объяснить им, что не так страшен черт, как его малюют. Здесь главное сейчас объединиться, и показать болезни, кто из нас победитель. Не она, а мы.

У взрослых гораздо всё труднее, но лечение у детей при этом тяжелее, чем у взрослых. И это тяжелое лечение, которое мы предлагаем в борьбе с онкологией, детьми переносится гораздо легче, чем взрослыми. Не могу даже объяснить, почему.

— Онкобольные дети получают лечение только в Приморье или могут быть направлены в Москву и Санкт-Петербург?

— Это большое счастье для нас, что мы очень тесно, практически ежедневно, отправляем документы и гистологические препараты в федеральные центры. Это Москва и Санкт-Петербург. Мы работаем с тремя ведущими клиниками: федеральный центр имени Дмитрия Рогачева, НИИ детской онкологии и гематологии имени Льва Абрамовича Дурнова, которое входит в структуру НМИЦ имени Блохина в Москве и федеральный центр имени Раисы Максимовны Горбачёвой в Санкт-Петербурге. У нас налажены очень хорошие контакты. Поэтому, если есть минимальный душевный дискомфорт, мы пишем выписки и отправляем медицинские документы плюс визуализацию — КТ, МРТ. Доктора очень быстро нам отвечают. Мы не брошены сами по себе, у нас есть поддержка.

— Отмечается ли рост онкологических заболеваний у детей за последние 5−10 лет?

— Нет, не могу сказать, что есть большой рост заболеваний. Но их и не меньше, к сожалению. Из года в год цифра может варьировать. Есть даже сезонность. В один месяц мы можем иметь одного пациента, а в другой — 10. Особый пик поступивших идет после летнего периода. Детей начинают обследовать в сад, в школу. Они за лето нагулялись, получили всякие провокационные факторы, инсоляции, загорали... Сентябрь-октябрь — пик заболевших детей.

— Сколько пациентов в настоящее время стоит в вашем регистре?

— У нас  ведется общий регистр — взрослых и детских пациентов. В нашем центре стоит на учёте более 300 человек. Это дети, которые сейчас получают интенсивное лечение, и те, которые уже его получили, но до 18 лет находятся под наблюдением детского онколога.

— Какой самый молодой возраст онкологического пациента был в вашей практике?

— Если ребёнок, прошедший конкретно через наше отделение, это один месяц. А, если говорить в целом о диагностике, то это период рождения. Эти детки лежат в отделении для новорожденных, ими занимаются неонатологи. В нашем отделении получают лечение детки в возрасте от месяца до 18 лет.

— Какие новые методы диагностики и лечения детей с онкологией внедрены в Приморье за последние 10 лет?

— Методы все, которые, согласно клиническим рекомендациям, требуются. Это всевозможные костно-мозговые манипуляции, исследования иммуногистохимическое и молекулярно-генетическое. Его и цитогенетическое исследование мы отправляем на диагностику в федеральные центры. Также мы выполняем все обследования КТ и МРТ. В Приморском крае делается ПЭТ-КТ и сцинтиграфия. Диагностика в Приморском крае осуществляется на достаточно полном уровне.

— С внедрением новых методов диагностики и лечения увеличилась ли выживаемость онкобольных?

— Да, увеличилась. Сейчас внедряется в лечение онкобольных иммунотерапия и таргетная терапия. Заболевание может уйти в хроническую форму, но качество жизни ребенка улучшится.

— А какова смертность детей от онкологии?

— 3.36 на 100 тысяч детского населения.

— Насколько можно уйти в ремиссию? И правда ли, что полностью вылечится от рака нельзя, и рано или поздно он вернется с новой силой?

— В ремиссию уйти можно. Мы не говорим о полном выздоровлении, но многие дети уходят в ремиссию и потом приходят уже со своими семьями. Благодаря внедрению новых методов диагностики и лечения, по Приморскому краю до 80% детей находятся в ремиссии. Хотелось бы, конечно же, больше, но это уже достаточно хорошая цифра. Как правило, ремиссия наступает в большем проценте, что рак не вернется.

— Что бы вы хотели пожелать жителям Приморья?

— Я бы хотела пожелать беречь себя, чтобы люди были добры и относились друг к другу с заботой. От этого складывается душевный комфорт, а от него — физическое здоровье. Желаю больше отдыхать, смотреть на красивое и любить себя.